В болоте

Ко многому в мунсун можно было привыкнуть, но вот тотальную сырость и гниение не могли принять ни я, ни Арчена. Сырым было все. Сырым был даже воздух, которым мы дышали. Для поездки в ресторан приходилось надевать влажную одежду.

Но противнее всего было ложиться спать на влажное белье.

Я проводил эксперименты по высушиванию помещения. Ночью мы спали с кондиционером, включенным на +27 градусов. Утром покидали спальню, я оставлял кондиционер включенным, но поднимал температуру до +30. Поздно вечером мы возвращались в спальню, открывали на несколько минут двери, чтобы проветрить помещение, трогали кровать. Белье все равно оставалось сырым. Приходилось спать на влажном.

Постиранные вещи никогда не высыхали. В середине июня я заметил, что на моем любимом белом банном полотенце образовалось черное пятно. Грибок въелся в ткань моментально. Я залил в стиральную машину отбеливатель и поставил стирку на максимальный режим +95 градусов. Такой режим отстирывает даже самые сложные, въевшиеся пятна. Каково же было наше потрясение с Арченой, когда после стирки обнаружилось, что вывести темное пятно с полотенца так и не удалось.

Еще хуже внешнего вида вещей в мунсун был запах. Все провоняло плесенью. Когда мы улетали в мунсун из Гоа в Москву, мою любимую футболку стирать уже было некогда. Я сунул ее в два целлофановых пакета, туго их затянул и забрал с собой в багаж, рассчитывая постирать футболку уже в Москве. По прилету в Москву, к нам в гости зашли приятели, я в это время как раз разбирал чемодан и рассказывал о трудностях мунсуна. Знакомые кивали, но явно с трудом представляли, о чем я говорю. Тогда я достал из пакетов футболку и дал им понюхать. Приятелей чуть не стошнило.

Мы так никогда и не смогли выдержать в Гоа дольше одного месяца мунсуна подряд. Для нас это было не жизнью, а борьбой за выживание. В начале июля дожди еще более усиливались. Становилось совсем кисло и беспросветно. Единственной радостью для нас оборачивалась подготовка к бегству в Россию. Самое позднее – 7 июля мы улетали из Гоа в Москву.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Арчены, стал обнаруженный ей в начале июля на нашей кухне скорпион. Арчена упаковывала вещи в мешки для мусора. Это такая обязательная процедура в конце каждого сезона в Гоа. Перед отъездом я закупаю огромные черные мешки для мусора, мы укладываем в них в несколько слоев все наше имущество, а затем завязываем клейкой лентой. Каждая партия укладывается в два-три мешка. Иначе, по приезду в Гоа после мунсуна, все имущество можно сразу выкидывать, оно превращается в гниль, а то, что не сгнило, настолько пропитывается запахом плесени, что отстирать или отмыть невозможно. После первого для нас гоанского межсезонья, такое уже случалось с нашими вещами. После мунсуна их пришлось выбросить.

Ржавчина в мунсун уничтожает все железо. Ржавчиной покрылся наш холодильник, стиральная машина, алюминиевая решетка кондиционера и даже мои чугунные гантели. Но самое обидное для меня – это вовсе не вещи. Мунсун уничтожил значительную часть тиража моих книг «Все о Гоа» и «Любовь в Гоа», которые я с огромными трудностями и затратами напечатал в Гоа. Не спасла даже многослойная упаковка в толстые полиэтиленовые мешки. Мунсун уничтожил книги, себестоимость которых составляла несколько тысяч долларов. Такова разрушительная сила влаги и соли в воздухе Гоа. Мунсун не щадит ни сохранность вещей, ни здоровье людей.

Так вот Арчена вытаскивала посуду из напольных ящиков на кухне, как вдруг наткнулась на скорпиона. Это была маленькая, рыжеватая самка, высиживающая яйца. Только по счастливому стечению обстоятельств Арчена не дотронулась до нее. Но пережитый тогда Арченой шок переполнил чашу ее терпения.

До этого к нам в дом заползали змеи, мы натыкались на змей во дворе или находили после мунсуна сброшенную змеиную шкуру на полке в кухне. В начале следующего сезона мы переехали в другой дом, поближе к пляжу, в Ашвем. У пляжа змей меньше.